Форум » Читальный зал » балет 226 сезон часть 1 » Ответить
балет 226 сезон часть 1
Карина: Раздел посвящен публикациям о спектаклях текущего сезона.
Ответов - 52, стр:
1 2 All
Светлана: источник Мариинская впадина Санкт-Петербург стал городом двух котлованов, куда закопаны гигантские деньги. После мегапроекта скоростной железной дороги — грандиозная яма на месте новой сцены Мариинского театра Мариинский театр официально отказался от проекта строительства здания своей второй сцены, победившего на международном конкурсе в 2003 году. Однако это вовсе не значит, что здание спроектировано не будет. Уже года два как для него вырыли котлован, предварительно сокрушив несколько мешавших построек, в том числе ДК им. Первой пятилетки и два безвестных дома конца ХVIII века. Котлован обязывает: и поэтому велись активные поиски нового архитектурного проекта. По слухам, только недавно такой нашелся. Его авторы два канадца. Джек Даймонд и Дональд Шмит, построившие оперный театр в Торонто. Там побывал Валерий Гергиев и пленился акустическими возможностями. Этого, говорят, оказалось достаточно, чтобы поручить двум молодым архитекторам изменить облик исторического района Петербурга. Сама по себе история строительства второй сцены Мариинского театра, может быть, и не особенно интересна так называемой широкой публике. Пристального внимания заслуживает один неожиданный аспект истории, который для удобства можно назвать политическим. И это не кликушество, здесь действительно замешана высокая, практически недосягаемой высоты политика. На первый взгляд — ерунда, скандал вокруг одного отдельно взятого строительства. У нас везде скандалы, подумаешь! Выкопали котлован в центре Петербурга, а теперь не знают, что с ним делать. Что за проблема? В конце концов можно ведь и обратно закопать. Но если приглядеться, оказывается, что в этот котлован провалилась чуть ли не национальная идея. Кажется, все и так знают, что не получается из России европейской страны. Но почему не получается — объяснить трудно. Так вот рискнем дать совет: внимательно вглядитесь в этот котлован, он таит бездны смыслов. В 2002 году был объявлен конкурс архитектурных проектов нового здания Мариинского театра. В отечественной практике ничего такого раньше не случалось. Относительно свободное состязание идей, объективное (во всяком случае, внешне неангажированное) жюри, сравнительно открытая дискуссия, выставка в залах Академии художеств. В конкурс были приглашены и наши архитекторы, и западные — всего одиннадцать душ. Противостояние возникло острое, но вполне цивилизованное. Петербургское начальство, кажется, хотело видеть триумфатором российского архитектора. Критики и прочие отщепенцы на первых порах горячо поддерживали во всех отношениях революционный проект американца Эрика Мосса. Это было нечто умопомрачительное. Мосс предлагал каким-то волшебным способом связать Мариинский театр с Новой Голландией, здание второй сцены в его исполнении представляло собой груду из бесформенных стеклянных мешков циклопических размеров. Даже в макете это производило грандиозное впечатление. И очень хотелось, чтобы это было как можно скорее построено, но где-нибудь очень далеко от исторического центра Петербурга. Страсти на публичных дебатах рвались в клочья. Кто слышал, тот не забудет пламенных речей Даниила Гранина и Александра Сокурова. Ни один, даже самый темпераментный архитектурный критик, никогда не проявлял такой изощренности в подборе аргументов и публицистической страсти. В конце концов жюри сказало свое слово. Победил французский архитектор Доминик Перро, в России к тому моменту совершенно неизвестный, но, несомненно, талантливый. В кругах наблюдателей даже возникло разочарование. Столько сломано стульев, а результат вполне академический. Действительно, проект Доминика Перро не отмечен никаким радикализмом. Единственное, что его отличало, — это золотой купол, в виде металлического покрывала как бы произвольно свисавший со здания театра на проезжую часть. Слегка экстравагантно, но ничего страшного. Так и стали это комментировать: да, дескать, интересный проект, немного необычный, но пройдет время, и мы привыкнем. Знали бы они, чем это все обернется. Вскоре после публикации результатов конкурса выяснилось, что по отечественному законодательству проектными работами (то есть реальным воплощением архитектурной идеи) может заниматься только организация, зарегистрированная в России. Перро послушно открыл филиал своей фирмы в Петербурге. Начал готовить документацию и представлять ее муниципальным властям. И оказалось, что он, будучи французом, совершенно не понимает, с кем имеет дело. ГИБДД выступает против купола, потому что он может помешать движению транспорта, пожарную охрану решительно не устраивает ширина лестничных пролетов, дворники говорят, что им будет трудно подметать мостовую, на которую выходит такой парадный подъезд, сантехники утверждают, что невозможно подвести коммуникации под такой фундамент. Перро в полной растерянности. Знающие люди намекают: так происходит в России с каждым проектом, и есть надежные, проверенные способы все проблемы разрешить. Перро намеков не понимает. Почему ГИБДД диктует форму купола, а дворники определяют облик фасада? Как вы хотите объяснить это французу? Это никак нельзя объяснить. Это можно только почувствовать. Перро оказался к этому не способен. Но эта его бесчувственность выяснялась, однако, пять лет. Менялись губернаторы, министры, президенты. Неизменным оставалось одно: с милиционерами, дворниками и сантехниками надо договариваться. Результаты конкурсов здесь ни при чем. И никто, даже сам всемогущий художественный руководитель Мариинки Валерий Гергиев, здесь помочь не может. Вот она культурно-историческая драма. Архитектор ехал работать в европейский город, по стандартам европейской деловой этики, а приехал известно куда. Но это бы еще ладно. Драма гораздо глубже. Петербург сам — мы в это верим — хотел стать европейским городом и внедрить эти самые стандарты. Очень хотел. У него все для этого было. Но вот беда. Вмешались дворники и сантехники. Оказывается, это с них начинается европейская культура, то есть без них она не осуществляется, не воплощается в жизнь. Дискутируйте о прекрасном, объявляйте самые прозрачные конкурсы, устанавливайте самые справедливые правила игры. Но если вы не сумели убедить дворника в своей правоте, в том, что ему каким-то образом выгодна эта прозрачность и справедливость, знайте, он придет и скажет привычное: «Которые здесь временные, слазь». Юрий Арпишкин
Светлана: источник Скончалась выдающаяся балерина Ольга Лепешинская На 93 году жизни скончалась выдающаяся балерина Ольга Лепешинская, сообщила в субботу пресс-секретарь министра культуры РФ Наталья Уварова. «Великая балерина умерла сегодня ночью в Москве, - уточнила Уварова. - Предположительно похороны Лепешинской пройдут в российской столице во вторник. Всей процедуры похорон будет заниматься дирекция Большого театра», сообщает ИТАР-ТАСС. Ольга Лепешинская родилась 15 сентября (28 сентября по старому стилю) 1916 года. После окончания Московского хореографического училища поступила в Большой театр, где протанцевала 30 лет - с 1933 по 1963 год. Незабываемыми остались ее партии в «Тщетные предосторожности» и «Щелкунчике», «Лебедином озере» и «Красном маке», «Золушке» и «Алых парусах». На сцене Ольга Лепешинская была великолепна, потрясая своей искрометной техникой, темпераментом, фантастической динамикой вращений. Особую страницу в творческую биографию балерины вписала Великая Отечественная война, на фронтах которой артистка дала бесчисленное количество концертов. «Я испытала тогда невероятный прилив энергии и всегда вспоминаю фронтовые будни с особым внутренним трепетом», - признавалась артистка. В начале 70-х годов, оставив сцену, Ольга Васильевна переключилась на педагогическую деятельность. Она много работала за рубежом - преподавала в Риме, Будапеште, Стокгольме, Вене, Токио, Мюнхене. Ее труд отмечен многими высокими наградами, в числе которых ордена Ленина, Октябрьской революции, знаки лауреата Государственных премий СССР, орден «За заслуги перед Отечеством» III степени.
Карина: источник Богиня. Как я полюбила Дарья Павленко танцует хореографию Уильяма Форсайта. Спектакль не дебютный. Наоборот, все знают, что это сочетание имен на афише — веский повод, чтобы собраться с силами и преодолеть все, что входит в понятие «декабрьский вечер в Петербурге»: темень, холод, апатию и желание не существовать хотя бы до марта. Я просто напоминаю. У этой танцовщицы и этого хореографа была любовь с первого взгляда. Вернее, еще до первого взгляда. Заочно. Потому что все стало ясно, когда Павленко станцевала «Средний дуэт» Алексея Ратманского. Если брать чистую длительность, это была миниатюра. Но по плотности художественного вещества —полновесный спектакль. Танец щелкал, как метроном, а наикрасивейшее эластичное тело Дарьи Павленко придавало ему тягучесть и сладость ночного кошмара. И сумрачность высокого порядка, в общем-то, чуждую светлому, как день, таланту Ратманского. «Ей бы Форсайта!» — вздыхали балетоманы в антракте. Вот что я имею в виду, говоря о любви. Потому что просто любить хореографа Уильяма Форсайта, гения и мизантропа, танцовщикам невозможно. Это слишком трудное счастье. -Невыносимое. Когда в Мариинском театре состоялась премьера Форсайта и Дарья Павленко станцевала ее, и станцевала — как и предсказывали — феноменально, впечатления от встречи она сжала так: «Такое ощущение, что вместо пота у тебя выступает кровь». Форсайт сочиняет танцы, как бы испытывая тело на разрыв: сжимая, как пружину, швыряя об пол, как резиновый -мячик. В последнее время возможности людей по этой части окончательно его разочаровали, и он генерирует хореографию на компьютере. Исполняет тоже. Но в репертуаре Мариинки — программа его шедевров, сочиненных еще на пике ненависти. А разве ненависть холодна? Это страсть. И это очень жаркие тексты. Если переводить на театральный язык: это похоже на Стриндберга с его смертельной войной полов, но рядом с Форсайтом шведский драматург выглядит просто возбужденным подростком. Эталонная героиня хореографа похожа на самку богомола, которая закусывает свидание головой самца. И если в некоторых балетах это ей не удается, то можно себе представить того самца! Это все выглядело бы глупо и скучно, если бы Форсайт не был еще и так неистребимо романтичен. Его адские компьютерные ловушки умудряются выглядеть жгу-чими историями любви. Какой-то космогонией, где руки и ноги сплетаются, как оголенные высоковольтные провода, а цена вопроса — зачатие целого мира. Кто еще из современных хореографов способен так серьезно воспринимать и мужчин, и женщин, и саму композиционную форму дуэта? Словом, идите. В этот вечер Дарья Павленко, красивая молодая женщина, жена и мать, словом, человек не только вменяемый, но стоящий обеими ногами на земле, парадоксальнейшим образом оформит все это в безупречную пластику. Если не стоять на земле обеими ногами, хореография Форсайта снесет и размажет об стену.
Карина: источник Республика ШКИД Все юбилеи в балете счастливо похожи друг на друга (в отличие от премьер, которые все-таки бывают несчастливы по-своему). Шведский стол программы, где па-де-де из «Дон Кихота» непременны, как сыр на шпажках. Речи. Лауреат в ложе, скрывающийся в холме цветов по ходу действия. Остроумная и злая Майя Плисецкая — единственный инсайдер, который позволил себе сказать: «Очень похоже на похороны». Но это, уточню, уже зависит от фигуранта. Сходите на юбилей Ольги Моисеевой и убедитесь сами. Карьера этой балерины прошла не то чтобы в тени. Просто -ленинградская балетная сцена тогда была залита невероятно ослепительным светом многих звезд. Первой Моисеева не была никогда. Не было, кажется, у нее даже и легендарных ро-лей — не похоже, чтобы она сильно воспламеняла воображение хореографов. Ее сверстницам — Комлевой, Осипенко, Колпаковой — это удавалось лучше. Но в чужих мемуарах можно найти удивительно злые замечания о Моисеевой. Я бы даже сказала, несообразно злые. То есть коллеги все-таки ревновали, то есть все-таки было за что. Сейчас Моисеева репетирует роли с балеринами. Большинство ее подопечных — прошлых и нынешних — можно будет увидеть на юбилее. Светлана Захарова, например, ныне прима Большого, даже приедет из Москвы. А Юлия Махалина, балерина исторического редкостного невезения (представьте: как только она «дала сок», на сцену высыпало юное поколение -Лопаткиной–Вишневой — и о Махалиной тут же забыли, что свело ее со сцены до обидного рано), прервет свою многолетнюю неподвижность. Педагог в театре — персонаж сугубо функциональный: -показать текст молодой солистке, провести ее мимо подводных камней роли, научить техническим хитростям… И это никак не объясняет тот странный, эмоционально порой мучительный симбиоз, в который превращаются в балете взаимоотношения учителя и ученика. Причем не девочки и учителя в балетной школе, где это было бы объяснимо. А двух взрослых -людей, двух непохожих самолюбивых женщин. Почему в свое время Ольга Моисеева поселила у себя свою самую одаренную подопечную Галину Мезенцеву? Почему Светлана Захарова, давно живущая своей жизнью в другом городе, едет сейчас к Моисеевой на концерт? И почему ровно то же самое можно найти в любой заметной балетной биографии? Что за этим? Голос нереализованного материнства большинства сошедших звезд? Инфантильность большинства действующих балерин?.. А впрочем, какая разница. Ольге Моисеевой удается держать под крылом очень разных и явно строптивых женщин. Она не то чтобы учит их технике танца (Захарова, например, и до нее танцевала весьма уверенно, а Махалина и после нее не стала танцевать инструментально лучше). Она не то чтобы умеет точно найденными деталями соединить их голос с текстом роли в одно неповторимое целое. Она вообще никого не делает лучше. Она просто хвалит. Не льстит, а именно хвалит. Вся ее внешность — полная фигура, круглое лицо — как бы удостоверяет эмоциональную мягкость климата на ее репетициях. Мягкость — это совершенно не то, чем балетных артистов воспитывают с детства. Издерганные, неуверенные в себе, одержимые фанаберией невротички в постоянной борьбе с собственным телом, мышцами, связками, женской природой. Купальник уже потемнел от пота. В зале пахнет канифолью, мышцы дрожат, как у -ра-неного зверя, слезы закипают под веками, а на двенадцатом фуэте все равно сносит в сторону, хоть умри… Понимаете? И в этот момент мягкая полная рука ложится на темя. И вам — человеку, которому с десяти лет твердят, какой вы ужасный, толстый, неправильный, не такой, что вы должны победить, загрызть соперниц, не то самой перекусят сонную артерию, — вдруг вам говорят, какой вы хороший. И что все получится. «Да, мы можем». Ольга Николаевна Моисеева не учит балетных чемпионок. Она учит их быть просто любимыми.
Карина: источник В Москве состоится премьера балета "Павильон Армиды" По словам художественного руководителя проекта "Русские сезоны XXI век", танцовщика и балетмейстера Андриса Лиепы, балет Черепнина "Павильон Армиды" был спектаклем, которым Сергей Дягилев открывал свои первые "Русские сезоны" в Париже. Постановка является совместным проектом благотворительного фонда имени Мариса Лиепы и театра "Кремлевский балет". Как рассказал Лиепа, идея возрождения балета была с радостью поддержана внуком Николая Черепнина, с которым он познакомился на музыкальном фестивале в Бостоне. "Наследники Черепнина предоставили нам полную расшифровку музыкальной партитуры балета, которая долгие десятилетия не была востребована, и сочинение известного композитора находилось в забвении", – рассказал балетмейстер. Постановщиком балета "Павильон Армиды" был приглашен литовский хореограф, руководитель труппы "Вильнюсского балета" Юриюс Сморигинас. К работе привлекли известных танцовщиков, в числе которых ведущая солистка Большого театра Мария Александрова, первый танцовщик Мариинского театра, лауреат международных конкурсов Михаил Лобухин, хореограф и репетитор, заслуженный артист России Игорь Пиворович, передает РИА "Новости".
Светлана: источник Хорошо отрепетированная тема ... и возобновили "Тему с вариациями" Ирина ГУБСКАЯ Санкт-Петербург Впервые в театре ее показали на излете восьмидесятых, когда Кировский балет прорубал окно в современную (на самом деле уже классическую) зарубежную хореографию. Потом возобновили в лавине баланчинизации репертуара - уже в начале нынешнего тысячелетия. Но она единственная за восемь лет пережила всего-то четыре исполнения (из них два премьерных) и еще меньше составов. На этот раз занимались "Темой" всерьез - репетировали с лета, по мариинским меркам для менее чем получасового балетика срок немыслимый. Результат получился впечатляющим. Кордебалет подобран ровной фактуры и ощутимо вымуштрован - рука к руке. Первое впечатление - красивое и точное воспроизведение хореографического рисунка. Далее, впрочем, растанцевались, и стала заметнее разность выучки, особенно в связующих движениях. Ну и если кто коленками вперед танцует, а кто неровно вертится - так оно никуда не делось. К параду в коде и вовсе обнаруживался некоторый разнобой. В главных партиях были Виктория Терешкина и Владимир Шкляров. Терешкина создала портрет балерины, способной и к адажио, и к аллегро, и напомнила свой почти пятилетней давности успех в "Этюдах", когда она - едва ли не впервые - показала изысканно сильфидный танец с мягкими нюансами. Но - вина здесь и Баланчина - все же абсолютного сфумато нет. Баланчин и Терешкина по части хореографической решительности родственные души. Терешкина уверенно оперирует механикой танца, передавая особый шик каждого движения. И даже то, что танец не лазерной точности (то вроде бы gargouillade - но нога впереди прокручивает резвый ронд, а сзади - мямлит нечто нечленораздельное, то поднимаются на вращении плечи), делает его живым. К тому же Терешкина умеет менять акценты: нет роскоши льющегося developpe - есть его внятная подача. Нет особого щебета в ногах - но заноски сильные и четкие. Зато партнер Терешкиной Владимир Шкляров легкостью ног отличается с детских лет. На этот раз он не порхал, а аккуратно вычерчивал хореографию. Все было станцовано внятно, равномерно и с настроением. Дуэт получился красиво согласованным в танце и в ощущении спектакля. Хотя оба к финалу несколько устали, но и усталость получилась какой-то праздничной, какая бывает, когда все удается. Несколько мешало в дуэте только несоответствие возрастной манеры. Виктория Терешкина выглядит слишком взрослой рядом с партнером задорного юношеского облика и повадок. "Тема" получилась продолжением "Симфонии до мажор", только в варианте, сжатом до одной пары солистов, которым достается весь диапазон темпов и настроений. Жаль, что остальной вечер особо праздничным не получился. Сначала шел унылый "Блудный сын", неровный "Аполлон", размазанное "Па де де". Принцип контрастных постановок вроде бы хорош, и абсолютно баланчинский. Но, словно бросив все силы на одно отделение, остальное доверстали "в нагрузку". Обидно за артистов, у которых партии сделаны интересно, за то, что в компанию к ним попали неадекватные партнеры. То есть об ансамбле спектакля - а тем более вечера, программы - речи пока нет. Баланчина сейчас в афише неимоверно много. А поскольку система репертуара стала приближаться к блочной, западного типа, то и "Тема" из афиши не исчезнет. Уже в ближайшем будущем Мариинка покажет в ней иные вариации составов солистов. Оно и понятно: Баланчин для нынешнего "ио" руководителя балета Юрия Фатеева - хорошо отрепетированная тема.
Карина: источник Павловская реформа Концерт называется «Нижинский — Павлова гала», по именам двух самых мифологизированных балетных персонажей. Эти две жизни были прожиты ярко и почти одновременно. Однако почти не пересеклись: оба начали в Мариинском театре, оба вспыхнули в первых «Русских сезонах», но дальше пошли каждый своей дорогой. Гениальная Павлова первой сделала балет шоу-бизнесом и первой начала шлепать балетный ширпотреб, не то что третьесортный, а вообще не поддающийся никакой сортировке. Если хорошенько тряхнуть эту ветку истории, то на конце зазвенит Анастасия Волочкова. Гениальный безумец Нижинский первым сделал «современный балет»: искусство, принципиально не желающее быть «красивым», «понятным», вообще «нравиться», некомфортное, играющее по наивысшим ставкам и бьющее наповал. Это не ветка истории — это провод под напряжением. Дотроньтесь — и на конце шарахнет высоковольтным Уильямом Форсайтом. Мягко говоря, два очень разных человека. Два совершенно разных типа искусства. Но в народное балетное бессознательное Павлова и Нижинский отложились почти как супруги (так Петра Первого многие считают мужем Екатерины Второй). Как и следовало ожидать, программа концерта набита мусором. Достаточно упомянуть «Шехеразаду», блескучую подделку под балет начала XX века. Словом, единственное, что в этом концерте интересно, — так это хедлайнеры. Вернее, хедлайнер. Их не двое, как логично предположить. Не «павлова» и «нижинский». А только Ульяна Лопаткина. Выглядит как дешевый намек. Однако это не так. Не совсем так. Тем более что быть «Анной Павловой наших дней», как я уже сказала, это совсем не комплимент. Дело в том, что Анна Павлова — действительно роль Ульяны Лопаткиной. В буквальном смысле. Она танцевала ее еще на выпускном концерте в школе. Миниатюра называется «Павлова и Чекетти», разыгрывает вечную тему Пигмалиона и Галатеи. Только здесь Галатея кутается в шаль и тянет ноги в battements tendu, Пигмалион престарелый и с тростью (но не чтобы опираться cамому, а чтобы лупить учеников по ногам), и никакой эротики: номер, не забудьте, в репертуаре школы. Сочинил миниатюру немецкий хореограф Джон Ноймайер — страшный фанат всех русских балетных 1910-х, коллекционирует артефакты этой эпохи и кое-что откладывает вот в тексты. Вообще, он зануда и педант («искусство больших тем», знаете ли), но «Павлова и Чекетти» — легчайшее зефирное пирожное. Откуда в этом хореографе такая легкость, слегка жеманная печаль, эти тона сепии? Думаю, Ноймайер просто не старался: мол, миниатюра, чего уж, набросал левой ногой. У Ульяны Лопаткиной тогда были круглые детские щеки, кудряшки на висках и пластика еще никому не известной гениальной художницы: застенчивая и ошеломляющая одновременно. Когда я это вспоминаю, я чувствую себя ужасно старой, настолько теперь все другое. Я тогда и представить не могла, что про Ульяну Лопаткину, лучшую русскую балерину конца XX века, будут писать в газетах злую правду, просоленную горчайшим разочарованием. А уже пишут. Она танцует вторую половину обычного балетного срока. Она по-прежнему танцует «Павлову». Увы, если на этом концерте она окажется не плоха (плохо она не танцует), но — обычна, какой стала в последние годы: как фотография самой себя, с подписью и датой. Ей этого не простят. Павловой, например, не прощали. Это не жестоко. Это просто нечестно. Непременно идите на концерт. Смотрите Лопаткину. Она та, кого вы любили.
Карина: источник Трудовая книжка Производственные будни балета настолько не похожи на его же праздники, что всякий зритель, попав за кулисы, оказывается в положении бунюэлевского героя, который гонится за страстной испанкой, а натыкается на Кароль Буке. Лица танцовщиц без грима гораздо моложе; движения — вынутые из рамы спектакля — грубее, прямее, резче. Пахнет пылью и канифолью. Стоит страшный топот, пианистка налегает на клавиши, но перекрыть его не в силах. Гетры завязаны на шее, кофты — на пояснице, волосы — заткнуты, как подолы у крестьянок на жат-ве. Пока солисты или часть кордебалета пашет в центре зала, остальные сидят по периметру в обезьяньих позах. Некоторые в этом аду читают. Я однажды заглянула: Достоевский; встречается, впрочем, и «Диагностика кармы». В 1830-е годы, когда классический балет пережил первый пик популярности, эти его привычки лишний раз доказывали романтикам, что мир — обман, а мечты — пустое. Только что по сцене порхала в белых облаках божественная Мария Тальони, как уже за кулисами сипит потная тощая вобла в тюлевой юбке. Многие были разочарованы. В XX веке научились и в этом находить поэзию. Сначала датчанин Харальд Ландер заставил артистов проделывать на сцене обычные утренние гаммы (и оказалось, что это готовый спектакль). А потом Сергей Прокофьев написал «Золушку», и идея обрела фабулу. «Золушка», кажется, абсолютный чемпион по чис-лу хореографических интерпретаций. Оно и понятно. Это по сути чистое самоописание балета: размышления о профессии, профсоюзная лирика, производственный роман и мемуары одновременно. Прямее всего историю рассказал Рудольф Нуреев, человек вообще не извилистый. У него замарашка из четвертой линии кордебалета выпархивала из-под палочки феи-продюсера прямиком под дождь аплодисментов и молнии фотовспышек. Принц? Да, конечно. Но он был совсем ни при чем. Равно как и обручальное кольцо (тире хрустальный башмачок). Талант — это труд, балет — каторга в цветах, репетиция — любовь моя. Вот какую традицию продолжает «Золушка» Ратманского. Вокруг его героини царит поэтика кухни — но кухни в кавычках, кухни искусства. На героине гетры, купальник, разогревочная кофта. Наверное, иначе просто уже нельзя. Но посмотрите, что дальше делает Ратманский. Внезапно он бросает всю эту производственную тему и рассказывает совсем другую историю. Во-первых, фея. Фея у него — городская сумасшедшая, роняющая свои сумки. А разве фортуна не такова? Во-вторых, принц. Неожиданно, он имеет значение. Никакого артистического триумфа своей Золушке Ратманский не устраивает. Он как будто забыл, что балерина у него в роли балерины. Или передумал. Любовное объяснение звучит осенним полушепотом. Иначе не назовешь этот длинный восхитительный дуэт с красивейшей пантомимой рук. Вся карьера Ратманского вплоть до сегодняшнего момента — это счастливое непрерывное восхождение, не гладкое, нет, но всегда находились, скажем так, феи. Он сразу был признан, с первых своих работ, и любим — тоже искренне. Про него пишут в таких выражениях, какие другим достаются только после места на Новодевичьем. Такую «Золушку» мог действительно сочинить только баловень судьбы. Человек, который ни черта не верит, что потный труд хоть кого-то сделал счастливее и что талант — это награда (за усердие, доброту или что-то еще). Вовсе нет. Его собственной «Золушке» не помешало бы терпеливой выделки. Это неровный, несколько кособокий спектакль с блестящими комедийными ролями (особенно Мачеха и Сестры) и фантастической красоты декорациями известных русских «бумажных» архитекторов. Ратманский сочинил не лучший свой балет. Он несколько занес нам песен райских.
Карина: источник №5 (7668) 5-11 февраля 2009г. Ирина ГУБСКАЯ Санкт-Петербург При новом балетном руководстве на прежних репертуарных направлениях, особенно в проблемных позициях, несколько меняются акценты. Баланчинский репертуар "разгружается" и шлифуется. Количество Форсайта в афише сократилось. Спектакли собираются в блоки, и труппа заново обкатывает классику. Главным в репертуаре Мариинки, как бы ни менялись художественные пристрастия руководителей, кто бы ни брал верх - консерваторы или радикалы, остается "Лебединое озеро". Даже без статуса спектакля, открывающего сезон, должность главного русского балетного брэнда никто не отменит. Численность исполнителей главных партий, соответственно, требуется большая, чем для любого иного названия. В последнее время этот спектакль чаще всего становился смотром молодых дарований, и только Диана Вишнева взялась за него уже в зрелом периоде творчества. В Мариинке, где намечается (и отчасти уже произошла) смена поколений, причем новые имена прозвучали по большей части не в академическом репертуаре, дефицит не только призванных, но и просто адекватных его исполнителей. Потому особый показатель состояния труппы - вводы новых лебединых королев и принцев. Из трех дебютов нынешнего сезона в категории "начинающих" - один. И именно этот прошел самую скромную предварительную "обкатку": летом Дарья Васнецова опробовала в концертах "черное" па де де. Более опытные танцовщицы предварительно станцевали спектакль на других сценах: Екатерина Кондаурова на гастролях, Екатерина Осмолкина в Театре консерватории. Но, похоже, Мариинская сцена все равно дает ощущение дебюта. Дарье Васнецовой не удались уже концертные выходы. До победной уверенности этой Одиллии было далеко - удержаться бы на ногах. Партнеру выпала нелегкая доля перемещать в пространстве увязшую в хореографическом тексте балерину. Васнецова - танцовщица достаточно фактурная. Не совсем лебединой манеры, но это сейчас в расчет не берется. Почему все же назначили дебют, если партия была не готова технически, - загадка. Что до сценического образа, до него дело не дошло. В спектакле в "белом разделе" школьница заводила глаза и натужно извивала руки. В "черном" изменений не случилось. Екатерина Кондаурова для этого спектакля кандидатура достаточно неожиданная - балерина современного плана и резких линий. Но умеет оценить свои возможности и найти в спектакле собственную тему. Ее "Лебединое" было "взрослым". Кондаурова станцевала технически не безукоризненно, при этом основное внимание было уделено белым сценам, а казавшийся более соответствующим артистке "черный" акт оказался проработан слабее. Но балерина сумела найти баланс своей актерской индивидуальности и канонов. На сцене была королева Одетта. И сильная Одиллия, способная увлечь ради забавы. Екатерина Осмолкина тоже типаж артистки, не характерный для "Лебединого", но иначе, чем Кондаурова. Осмолкина слишком "колоратурна", в ней слишком много прозрачного и хрупкого изящества для "черной" темы. Технически спектакль ей вполне "по ногам". Сложнее с образным решением, которое пришлось адаптировать к индивидуальности. В Одетте не было королевской стати, она получилась пронзительная, трогательная, как Золушка. И в Одиллии ничего колдовского и победительного (хотя у Осмолкиной в репертуаре вполне уверенная Гамзатти). Просто озорница, которая если и обманула принца, то "не ведая, что творит". В раскладе этих дебютов оказалось, что способность убедить в роли более важна. Хотя технический уровень никто не отменял (правда, и главный лебедь Мариинки Ульяна Лопаткина сейчас упрощает хореографию). Основные технические и стилевые проблемы - с Одиллиями. То ли постановщик "белых" сцен Лев Иванов оказался универсальнее во времени, более адаптированным к современности. То ли академизм Мариуса Петипа в "черном" дается сложнее. Теперь дело за принцами, а их в труппе совсем немного. На трех Одетт-Одиллий подготовили лишь одного дебютанта Зигфрида - Максима Зюзина, которому партия пока несколько "на вырост".
Карина: источник Просто: когда любишь В Мариинском театре отметили юбилей Ольги Николаевны Моисеевой 2009-02-06 / Ирина Губская, Санкт-Петербург Сейчас Моисеева больше всего известна, пожалуй, как педагог, выпестовавший в Мариинке Светлану Захарову. Двадцать лет назад такой подопечной была уникальная Галина Мезенцева. Танцевальная карьера у одной из ведущих балерин Кировского театра послевоенного времени Ольги Моисеевой, кажется, для титула звезды в современном понимании складывалась слишком спокойно. Гармонично. Был классический репертуар – и одобрение педагога Агриппины Вагановой. Была современная хореография – Мехменэ Бану в «Легенде о любви» Григоровича, постановки Якобсона. Моисеева стала репетитором, еще продолжая танцевать. В ученицах она продолжается – буквально: в классе Ольги Моисеевой нет диссонансов. Атмосфера любви, пожалуй, главная составляющая праздничного вечера. Ни один вынесенный исполнителям букет не миновал ложи юбилярши. Робко стушевались оказавшиеся невостребованными клакерские порывы. И юбилейная неизбежность - вступительное слово Александра Белинского, который такое число именитых знает по именам, что на отчества памяти уже не хватает (правда, президент – фигура не балетная). Финальные слова самой Моисеевой прозвучали несравнимо выигрышнее – своей искренностью. Для нее эта великая сцена ощутимо родной дом. Основное содержимое программы полагалось воспринимать в качестве торжественного поздравления с поправкой на вот этот «родственный» коэффициент. Ведь любовь не принимает в расчет степень близости к идеалу. Юлия Махалина, Светлана Захарова и Олеся Новикова представили три поколения театрального класса Моисеевой. Захарова своим гениальным телом безупречно прочертила в пространстве современную хореографию: в белом – дуэт со стулом Revelation и в черном - с Андреем Меркурьевым Black. А вот финал «Дон Кихота» почти не имел отношения к самому себе. Оформление сцены взяли из «Пахиты», костюмы солистов тоже «не родные»: Захарова вышла в золотой с красным пачке (в которой танцует комический номер), Игорь Зеленский – в колете для баланчинского репертуара. Под виртуозные пассажи примы и усталые па премьера кордебалет фанданго почти вздремнул у кулис. Впрочем, самыми затяжными оказались дуэты из «Шехеразады» и «Легенды о любви». В первом рядом с Николаем Цискаридзе в изобильных одеяниях немаленькая Юлия Махалина выглядела хрупким стебельком. Во втором… не каждая большая лебедь – Одетта, а вторая танцовщица – потенциальная прима. Цискаридзе и Махалина отыгрались коронными соло: «Нарцисс» по-прежнему впечатляет отражением, «Лебедь» - какой-то окончательной умиротворенностью. Олеся Новикова начала штурм «Лебединого озера» с «черного» па де де. Пока это не более, чем репетиторская экспликация. В баланчинском па де де индивидуальности значительно больше – если бы легкий ветерок движений не портил негнущийся корпус. Но вечер наглядно показал главное - веру Моисеевой в своих подопечных. И зритель начинает видеть ее глазами, несмотря на очевидные порою несоответствия. Потому что главное качество ее учениц – неспособность к халтуре на сцене (на партнеров это не распространяется: тут давали себе передохнуть). Цены на билеты зашкаливали, но по залу, зияющему свободными местами и оглушительно пустыми особыми ложами, растеклись всякими ухищрениями прорвавшиеся на концерт балетоманы. Эта любовь не только к Ольге Моисеевой. Это – ко всем тем, кто был «впереди планеты всей». Не «когда любишь искусство», а «просто: когда любишь».
Светлана: источник Когда "Спящая" не пробуждается Мариинский театр отметил юбилей Габриэлы Комлевой 2009-02-09 / Ирина Губская, Санкт-Петербург В паузе между гастролями Мариинский балет активно чествует своих знаменитых юбиляров. Габриэла Комлева – в прошлом великолепная балерина, в настоящем – известный репетитор Мариинки и преподаватель балетмейстерской кафедры в консерватории. Но празднование именно этого юбилея – особенное: это еще и политическая акция. В прошлом году сменилось балетное руководство, а Габриэла Трофимовна едва ли не самый категоричный сторонник возвращения всего, что было «до». Возможность представить свой взгляд на «то, как надо», Комлева получила на юбилейном вечере. Приветственное слово предоставили единомышленнику Сергею Викулову. Жанр произвольных воспоминаний оказался не самым удачным. Публика не отреагировала на «политические» моменты (даже подсказанные клакой) в речи оратора. Сравнения из области изобразительного искусства тоже прихрамывали: Вера Мухина любила изображать крестьянок, тяжело вросших монументальными ногами-колоннами в землю. Выбор юбилейной программы был политическим: «Спящая красавица» в редакции Константина Сергеева. В юбилейном послужном списке этого балета – легендарное представление в честь Петипа и последний юбилей Наталии Дудинской. Потом оформление спектакля погибло при пожаре декорационных мастерских, и лишь теперь было возобновлено. Но не полностью. Неполноценность (начиная с отсутствия движущейся панорамы и люков) стала главным мотивом нынешнего события. В этой редакции балета больше акцент на танце, чем в «альтернативном» вихаревском варианте. Вероятно, поэтому артисты и предпочитают сергеевскую. Сама Габриэла Комлева как балерина славилась феноменальной, просто убийственной техникой образца па де де Обера. Как репетитор – знанием той школы, которую принято называть старой, настоящей. Юбилярша намеревалась представить свой класс способным полностью «отоварить» масштабный спектакль, поставленный как смотр балерин. Возможно, сказалась нервозность ответственного момента – но задача оказалась непосильной. Ирина Голуб – Аврора была при всей миниатюрность невероятно тяжела, с неуверенными ногами, жесткой пластикой. Евгений Иванченко с трудом ее держал (кто сказал, что Волочкова тяжелая? – выглядит она намного легче). Еще были: Фея Сирени – недавно провалившая и «Лебединое» Дарья Васнецова; комически бесформенная фея Бриллиантов Анастасия Петушкова; примитивная Флорина, она же разбитная фея Смелости Надежда Гончар. Драгоценные камни танцевали вразнобой… Получился страшный сон наяву: весь кордебалет назначили примами. Что до точности стиля – до него ли, если балерины складывают воздушные руки на пачках тяжело, как крестьянки на переднике – свои натруженные. Можно поставить артисткам пластические нюансы, но надо еще и научить их выполнять. Иначе стилизованная «французская» кисть у всех выглядит безвольной или скрюченной. Спектакль получился несобранным, как и оформление. Видно, что репетиторы старались выстроить кордебалет. Но рядом пажи умудрялись ходить вразнобой. В общем, получилось почти как в футболе: хотели пробить сильно и точно, но не получилось. Но самое удивительное, что на следующий день, с несколько измененным составом основных героев и без юбилейной нагрузки, спектакль оказался не то чтобы блестящим, но вполне интересным. На одном из предыдущих юбилеев Габриэлы Комлевой показывали записи ее танца. Успех был по-настоящему феерическим.
Светлана: источник В театре Оперетты показали программу, посвященную знаменитым Сезонам В год 100-летия русских сезонов Сергея Дягилева, наверное, только ленивый не возьмется использовать этот раскрученный бренд. Всего лишь неделя прошла с момента празднования знаменательного события в Кремле, как опять… Теперь уже в театре Оперетты новое посвящение сезонам: «Прима русского балета Ульяна Лопаткина и премьер Большого театра Дмитрий Гуданов представляют Нижинский – Павлова гала». Первоначально устроители решившие подзаработать на международном бренде организовывали несколько иное мероприятие. Билеты продовали на «Нижинский – гала» с участием танцовщика с мировым именем - Владимира Малахова. Потом с ним что-то не срослось. Чествовать сезоны согласилась мариинская прима Ульяна Лопаткина, имя которой уже не раз навязчиво использовалось теми же организаторами. Последний раз она выступала в театре Оперетты чуть более 2-х месяцев назад. В качестве Нижинского оказался задействован премьер Большого Дмитрия Гуданова. - Когда меня приглашают в Москву, - рассказала МК Ульяна Лопаткина – я всегда с удовольствием приезжаю. Правда, Мариинский театр немного ревнует. Как бы это банально не звучало, Павлова – наша гордость. Даже если все плохо в стране – Павлова, русские сезоны – это спасает. Гордость – гордостью, но цены на билеты и на этот раз кусались, зашкаливая за 8 тысяч рублей. Правда, по сравнению с концертом двухмесячной давности Лопаткина подешевела. Тогда билеты доходили до 12 тысяч. Между тем ничего необыкновенного организаторы, конечно, не предлагали. Идущую в каждом уважающем себя театре «Шопениану», можно посмотреть и за гораздо более скромные деньги. Со звездами Большого театра Дмитрием Гудановым, Марией Александровой и Марианной Рыжкиной этот балет давали в первом отделении. Их выступление сопровождал плохо отрепетировавший хореографический текст и постоянно сбивающийся кордебалет. Некоторые фрагменты из балетов («Фея кукол» или «Баядерка») показанные во втором отделение вообще никакого отношения к дягилевским сезонам не имели. Эти номера были притянуты «за уши» под имя Павловой, которая и сама выступала с антрепризой Дягилева единственный раз – в 1909-ом. Вообще программа вечера была сверстана наспех. Во всяком случае, в буклетах (на вид обычный глянцевый лист бумаги), продававшихся в фойе по 150 рублей, в некоторых номерах были заявлены совершенно другие исполнители. «Дурят нашего брата» - пожаловалась зрительница сидевшая по соседству. В отличии от организаторов, артисты отработали свои деньги честно. А участие некоторых, просто скрасило вечер. Владимир Шкляров со своей партнершей Евгенией Образцовой прекрасно исполнили отрывок из выдвинутого на «Золотую маску» балета «Карнавал». Увидев Нижинского именно в этой партии, его будущая жена, позабыв обо всём, стала преследовать своего кумира по всему свету. С Екатериной Осмолкиной обаятельный солист Мариинки прочувствованно станцевал ещё и па-де-де из балета «Жизель». В другой коронном балете Нижинского «Видение розы» Дмитрий Гуданов заявил о себе, как об одном из лучших интерпретаторов этой знаменитой партии. Сама же «божественная» (наименование буквально приросло к танцовщице) Ульяна во всех четырех номерах исполненных на вечере («Шехерезада», «Баядерка», «Русский танец», «Умирающий лебедь») была неподражаемо хороша.
Светлана: источник Моисеева с продолжением Мариинский балет показал гала-концерт в честь юбилея балерины Ирина ГУБСКАЯ Балерина Ольга Моисеева никогда не была "громкой". Просто одна из созвездия вагановских учениц, мастеров Кировского балета. В ней не было агрессивной броской победительности или монументальной значительности, она не олицетворяла эпоху. Но у нее была своя индивидуальность, настолько заметная, что ее Одетта - Одиллия или Никия, Мехменэ Бану или Эгина не терялись в ряду других незаурядных исполнительниц, которыми в пятидесятые - шестидесятые была богата Кировская сцена. Теперь Моисеева - репетитор. Самая значительная в этой ее карьере ученица, с которой она начала работать, еще продолжая танцевать, - Галина Мезенцева. Знаменитая фразочка самой Моисеевой: издание второе, дополненное. И каждая ученица потом - тоже продолжение. Она всех умеет "поставить на ноги" технически и научить владеть сценой. Она умеет прочувствовать каждую индивидуальность как собственную. Потому подопечные Ольги Моисеевой - не калька своего репетитора и не компенсация противоположностей, а тот счастливый случай, когда опыт и мудрость пройденной карьеры применяются к молодым возможностям. Сегодня самая звездная выпускница класса Ольги Моисеевой Светлана Захарова: в приложении к идеальной физике - феноменальное пластическое чутье и абсолютная техника. На концерте она танцевала безупречно до степени идеала. Захарова, которую на протяжении всей карьеры упрекают в отсутствии драматизма, к счастью (и это не без влияния педагога), нашла свой путь. У нее драматическая линия полностью растворяется в хореографической партитуре. Потому современная хореография, совсем недавно казавшаяся "не ее территорией", пронзительно экспрессивна. Нынешний класс представила Олеся Новикова, танцовщица иного плана, для нее более характерно легкое аллегро. Па де де Баланчина - Чайковского у нее вышло сверкающим и игривым, хотя собственная недостаточная пластичность корпуса и экстренно рекрутированный партнер Андрей Меркурьев "утяжелили" постановку. А в "черном" па де де из "Лебединого озера" (дебютное выступление) Новикова чувствует себя и вовсе неуверенно, хотя хореографию воспроизводит тщательно. Но этот репертуар для артистки - словно декольте Наташи Ростовой. К тому же Евгений Иванченко выглядел как-то очень уж "дежурно". Концерт неловко начал дуэт из "Шехеразады". То, что, собственно, дуэта у Юлии Махалиной и Николая Цискаридзе не вышло, - мелочи. На концертной сцене, где все оказывается крупным планом, знаменитый костюм Цискаридзе выглядел чрезмерным и самодостаточным, как и манера. Махалина рядом выглядела застенчивой и невостребованной. Зато в эйфмановской "Красной Жизели" при поддержке Юрия Ананяна пострадала в свое удовольствие. Но настоящей удачей на этот раз был ее "Лебедь" - нежный, умиротворенный и удивительно красивый (если бы не финальная поза наизнанку). А Цискаридзе компенсировал своего раба "Нарциссом". Без неудач концерт не обошелся. Александра Иосифиди тряхнула воспоминаниями о своем выпускном более чем десятилетней давности - сценой из "Легенды о любви". А прошлогодняя выпускница Вагановской академии Анастасия Никитина в вариации из гран па "Дон Кихота" забыла все основы классического танца заодно с хореографическим текстом. Финал задумали торжественным - свадебное гран па из "Дон Кихота". Кроме Никитиной, его испортили оформлением. За отсутствием "родного", не прибывшего с гастролей, вывесили "Пахиту" - тоже испанское, но не то. Светлана Захарова вышла в золотом с красным костюме из комического номера "Voice". Технически прима была безукоризненна, но именно здесь темперамента чисто хореографического мало. К тому же Игорь Зеленский в основном выполнял обязанности звезды. А свадебные генералы - это не барселонские сорванцы, хотя торжественности и статусного веса моменту, безусловно, придают. Но главная прелесть вечера Ольги Моисеевой в том, что ее "продолжения" - индивидуальности разноплановые и похожи друг на друга разве что отношением к работе.
Светлана: источник "Чес" для Лопаткиной Светлана Наборщикова Москва продолжает праздновать 100-летие "Русских сезонов" Сергея Дягилева. После "Павильона Армиды", представленного Андрисом Лиепой и театром "Кремлевский балет", "сезонную" эстафету приняло Национальное концертное агентство. Благодаря его стараниям в Театре оперетты прошел вечер под названием "Павлова - Нижинский Гала". В программе значились композиции из репертуара великих танцовщиков - одноактовки "Шопениана" и "Видение розы", фрагменты балетов и концертные номера. Поначалу вместо двух легенд русского балета в афише упоминалась одна. В конце декабря по Москве запестрели рекламные щиты с броской надписью "Нижинский - Гала". В роли Нижинского был заявлен худрук балета Берлинской государственной оперы Владимир Малахов. Однако вскоре выяснилось, что Малахов не собирается принимать участие в концерте - в этот день он запланировал отдых на Мальдивах. Запутавшиеся в переговорах организаторы бросили на амбразуру премьера Большого театра Дмитрия Гуданова. Ему предстояло заменить Малахова в репертуаре дягилевского премьера. Чтобы придать концерту большую весомость, к Нижинскому решили добавить Павлову - Ульяну Лопаткину, а на роль арт-директора обновленного проекта пригласить Ирину Чистякову. Надо сказать, что упоминание этого имени навело балетоманов на серьезные сомнения относительно достоинств предлагаемого продукта. Когда-то г-жа Чистякова с успехом танцевала в Мариинском театре. Затем перешла на педагогическую работу и стала репетировать с Ульяной Лопаткиной. Очевидно, это обстоятельство разбудило в душе экс-артистки предпринимательский азарт. Теперь г-жа Чистякова является арт-директором примы и вывозит в Первопрестольную концерты более чем сомнительного качества. Приятным исключением стал недавний вечер хореографии Ролана Пети. Но там, видимо, сказалось кураторство маэстро, который лично составил программу и подобрал артистов. Что касается "Павлова - Нижинский Гала", то худшие опасения, к несчастью, оправдались. Широко разрекламированное мероприятие оказалось банальным "чесом". Устроители настригли фрагменты из репертуарных балетов. Добавили к ним ходовые концертные композиции. Снабдили их шипящими фонограммами и донельзя аляповатыми задниками (художники дягилевской антрепризы дружно перевернулись в гробу). Позвали артистов первого эшелона - премьеров БТ Александрову, Рыжкину, Гуданова. Еще несколько человек, подающих надежды, - солистов Мариинки Осмолкину, Образцову, Шклярова. И увенчали эту пирамиду несравненной Ульяной. Получившуюся конструкцию продали по суперценам: посидеть в партере можно было за 8000 рублей, а постоять на галерке - там, где видны люстра и часть сцены возле кулисы, - за 500. Если бы за эти деньги предлагался достойный, сделанный с уважением к великим танцовщикам концерт, обид было бы меньше. Однако хороший проект на эту тему - занятие трудоемкое, требующее и знаний, и вкуса. Нужно пригласить грамотного постановщика, провести архивные изыскания, вывести на свет божий забытые композиции (у той же Павловой был огромнейший концертный репертуар), продумать сценографию и свет, поработать с артистами над стилем... С кондачка такую махину не поднять, а тяжеловесов в команде г-жи Чистяковой не обнаружилось. Танцовщиков упрекнуть не в чем. Они старались в меру сил. Интересно смотрелся Дмитрий Гуданов в "Видении розы", где хореограф Михаил Фокин хотел видеть не мужчину-кавалера, а аромат розы, дух, мечту. Гуданов таковым и был. Понравился Андрей Меркурьев в "Петрушке" - марионеточная пластика пришлась танцовщику к телу. Вовсю кокетничала милая барышня Евгения Образцова, оттанцевавшая "Шопениану", "Петрушку" и "Карнавал". Всё - с одинаково пленительной улыбкой. Ее товарка по Мариинке Екатерина Осмолкина, танцуя па-де-де из "Жизели" (партнер -Владимир Шкляров), представила свою трактовку роли. На финальных тактах девушка так стремительно упрыгала в кулисы, что впору было говорить не о бесплотном создании, а о резвой Диане-охотнице... Лопаткина - главная приманка вечера - была традиционно хороша. А в дуэте из "Шехеразады" (партнер - Гуданов) и в монологе Никии из "Баядерки" просто блистательна. Однако негоже нашей приме прикрывать своим именем откровенные халтуры. Тем более что перфекционизм Лопаткиной уже стал легендой. Или мы присутствуем при ее угасании?
Светлана: источник Даже верхом на Золотом рабе (Дмитрий Гуданов) развратная Зобеида Ульяны Лопаткиной не теряла чувства достоинства "Нижинский—Павлова" из музея восковых фигур // Ульяна Лопаткина и Дмитрий Гуданов в Театре оперетты Концерт балет В Московском театре оперетты прошел балетный вечер под названием "Нижинский—Павлова Гала", в котором солисты московских и петербургских театров во главе с Ульяной Лопаткиной и Дмитрием Гудановым выступили в репертуаре звезд серебряного века. ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА сочла, что кумиров прошлого и настоящего лучше не сравнивать. Вечер открыла одноактная "Шопениана" Михаила Фокина, в которой выступил лишь один титульный персонаж - Дмитрий Гуданов. Зато смешанный состав популярного балета предоставил редкую возможность увидеть все существующие в России подходы к классическому наследию: "танцую, как надо" (Мариинка), "танцую, как хочу" (Большой) и "танцую, как могу" (кордебалет из музтеатра Станиславского и Немировича-Данченко). Два следующих отделения заняли миниатюры и фрагменты из балетного репертуара легендарных артистов. Они шли на фоне нечетких, но едко-красочных слайдов, в которых угадывались фотографии подходящих случаю декораций. На подлинных Бакстов и Бенуа картинки были похожи, как герои вечера — на своих прототипов. И то сказать, как можно требовать от Ульяны Лопаткиной достоверного изображения неверной жены из "Шехеразады" (или хотя бы эксцентричной богачки Иды Рубинштейн, на которую была поставлена эта роль), когда разврат и "божественная" — понятия несовместные? Прима-балерина в богатых шальварах была прекрасна: демонстрируя пристойную игривость, она томно изгибалась, поводила руками по-змеиному, позволяла партнеру Гуданову приникать к своим ногам, животу и подбородку. Но было очевидно, что даже сидящую на чреслах Золотого раба госпожу Лопаткину больше волновало эстетическое качество этой позы, чем то, что простиралось между ее ног. Та же выверенная отточенность отличала все партии, исполненные балериной. В трагическом монологе баядерки Никии, танцующей на помолвке своего возлюбленного, перегибы ее корпуса были строго распределены между адресатами: один предназначался воображаемому изменнику, другой (демонстрирующий гибкость стана) — зрителям, третий — Господу. Весьма сомнительных достоинств "Русский танец Чайковского по мотивам хореографии Фокина" никаких сложностей не представлял, однако госпожа Лопаткина их отыскала: она так старательно отделывала "ковырялочку", что грохотали и ее собственные пятки, и жесткие "пятаки" пуантов. Знаменитого "Умирающего лебедя" прима-балерина неустанно совершенствует, все дальше отходя от гипотетической хореографии Фокина: раньше она поводила руками по очереди, теперь — одновременно; участились резкие наклоны корпуса вперед — к самым коленям, с тем, чтобы сильнее подчеркнуть духовный подвиг выпрямления стана. Коллеги Ульяны Лопаткиной подобным перфекционизмом не отличались, хотя отнюдь не халтурили. Премьер Большого Дмитрий Гуданов достойно справился с каверзами партии Призрака розы — коронной роли Нижинского: и многочисленные связки туров-пируэтов отвертел чисто, и двойные assembles не смазал, и в перекидных jetes не сгибал колени. Однако и тени наваждения не было в его танце, так что якобы околдованная ароматом Девушка (Марианна Рыжкина) сочла необходимым жестами объяснить суть балета: постоянно помахивала руками перед носом, как бы принюхиваясь. Петербуржцы тоже не уронили чести Мариинского театра: скромно, но безупречно прыгал и вертелся Владимир Шкляров; прелестно изображала очаровательных куколок Евгения Образцова; бестрепетно исполняла Екатерина Осмолкина все положенное в роли Жизели. И было совершенно непонятно, отчего некогда, увидев в этих милых ролях Павлову или Нижинского, умные серьезные люди сходили с ума, круто меняли жизнь, шли на растраты и преступления, закладывали кошельки и собственные души. Увы, аккуратные муляжи публика любит больше, чем непричесанные оригиналы: несмотря на докризисные цены, в зале наблюдался аншлаг и аплодисменты гремели без участия клаки. А если бы после спектакля можно было еще сфотографироваться с настоящей Ульяной Лопаткиной — аттракцион получился бы похлеще, чем в музее мадам Тюссо.
Светлана: источник На обломках красоты Большой и Мариинский станцевали дуэтом Анна Галайда Программа "Нижинский - Павлова Гала" в Московском театре оперетты стал бенефисом Ульяны Лопаткиной и Дмитрия Гуданова. Сложная конструкция в названии гала-концерта "Нижинский - Павлова Гала" обыгрывала дебют нового дуэта. В него объединились Ульяна Лопаткина и Дмитрий Гуданов. Вообразить союз более эксцентричный было сложно: она - воплощение ответственности и самоконтроля, он - сама импульсивность и эгоцентризм. Но их партнерство воплотило то, о чем целое десятилетие грезили балетоманы: питерская примадонна танцует с московским премьером. Название концерта наложило на артистов определенные обязательства: программа была сформирована в основном из фрагментов тех балетов, в которых прославились афишные предшественники. По этому случаю Лопаткина вышла в танце со змеей из "Баядерки" - спектакля, с которого феноменально стартовала карьера Павловой и который является знаковым для нее самой, где-то откопала нелепый "Русский танец", приписываемый Фокину, и поставила точку в концерте "Лебедем", гвоздем как любой ее программы, так и предшественницы. Гуданов взял на себя легендарные балеты из репертуара Нижинского "Шопениана" и "Видение розы". Совместными усилиями они представили фрагмент "Шехеразады". Их окружал сонм солистов Большого, Мариинского и Михайловского театров, взявших на себя номера из "Карнавала", "Петрушки" и других спектаклей. Но хореография Фокина отчаянно сопротивляется выдиранию из контекста, оставляя на долю зрителя лишь недоумение - без декораций, театрального света и звуков оркестра она скукоживается, как шагреневая кожа. Спасти отдельные обломки былых красот удалось лишь солисту Большого Андрею Меркурьеву, умеющему быть убедительным в любой хореографии, и фарфоровой петербурженке Евгении Образцовой (она сама оказалась необъявленной бенефицианткой - на ее долю достались идеально соответствующие ее индивидуальности 11-й вальс в "Шопениане" и фрагменты из "Карнавала" и "Петрушки"). Главные герои были вынуждены заочно соперничать с легендарными предшественниками в ролях, которые когда-то возвели просто прекрасных танцовщиков на вершину признания, превратив балет в самое популярное искусство, а Павлову с Нижинским - в настоящих идолов публики. Но ни параллелей, ни перпендикуляров не возникало. Балет Серебряного века был искусством сиюминутных актерских озарений. Лопаткина и Гуданов, в своих лучших партиях транслирующие нерв современной эпохи, принадлежат к артистам рефлексирующим, но интеллектуально-рационального типа. Под любым лейблом они сохраняют собственный узнаваемый стиль. Чтобы сохранить его потомкам, надо не унижать их ненужными сопоставлениями, а помочь им найти собственного Фокина.
Светлана: источник Что в имени тебе моем Ульяна Лопаткина и Дмитрий Гуданов дали совместный концерт под вывеской «Нижинский — Павлова гала» Анна Галайда Для Ведомостей Объединенный бенефис артистов выглядел интригующе. Оба — знаковые персонажи своих театров: Лопаткина — питерской Мариинки, Гуданов — Большого театра. Первоначально гала задумывался во славу Нижинского, но незаметно прибавилось и имя Анны Павловой. Афишное соседство эталонов разных эпох породило сопоставления. И в них, как это всегда бывает, жизнь проиграла легенде. Большая часть времени была отдана хореографии Михаила Фокина. Но его постановки практически невозможно разъять на отдельные номера. Среди изобилия фокинского импрессионизма странно торчали фрагменты из «Жизели» и «Баядерки» — коронных партий Павловой и Нижинского — и случайно затесавшаяся «Фея кукол». Зато естественно гармонировали с программой пестрые разводы задников, на которых какой-то примитивист пытался подражать Бенуа, и чудовищного качества фонограмма. Единственным спасением концерта могли бы стать выдающиеся выступления бенефициантов. Но «Шопениана» с Гудановым пошла на разогрев танцовщика и зала. Лопаткина представила «Русский танец» с хореографией сомнительного качества. Объединившись во фрагменте из «Шехеразады», они не смогли составить дуэта. Чистое наслаждение доставили лишь неумирающий «Лебедь» и «Видение розы». Но и выверенная до взмаха ресниц интерпретация Лопаткиной, и утонченная работа Гуданова продемонстрировали, что с предшественниками их объединяет только яркая индивидуальность. К ней никакие эталоны неприменимы.
Карина: источник Творческий вечер Нинеллы Кургапкиной Стиляги В Мариинском театре чествуют Нинель Кургапкину. Кроме того что она педагог в классе солисток и ее юбилей хорош тем, чем хорош всякий сборный концерт, — обзором основных игроков, есть еще причина туда пойти. Эта женщина достойна праздников — а ей они выпадали редко. Нинель Кургапкина принадлежит к поколению, которое делилось на тех, кто уехал, и тех, кто остался. Не только в балете. Просто балет был маленькой деревней, где всё заметнее. Солистов и вовсе по пальцам пересчитать, так что теперь они кажутся персонажами одной пьесы. Действие первое. Все молоды, прекрасны, амбициозны. Есть одна чрезвычайно эффектная фотография: солистки Кировского театра сидят в кружок на бортике фонтана — коллекция наикрасивейших ног, которая обещает лучезарную эпоху уровня 1910-х (с Павловой, Карсавиной, Кшесинской, Преображенской, Вагановой) или 1930-х (с Улановой, Дудинской, Шелест). Кургапкина была профи коротких виртуозных атак. Но полнометражный спектакль для солистки такого типа — огневушки-поскакушки — имелся только один: старый добрый «Дон Кихот». Плюс виртуозные соло, рассыпанные по всей классике XIX века. Она становится партнершей Рудольфа Нуреева — ее бравурное мастерство удачно резонирует с его напористым (но куда менее отточенным) пылом. Затем Нуреев бежит на Запад. На родине — уголовное дело. Бумажный домик ленинградских куколок-балетниц горит синим пламенем. Действие второе. Бегут Наталья Макарова и Михаил Барышников. Кончает самоубийством Юрий Соловьев — он не бежал. И Алла Осипенко тоже не бежала — теперь ее жизнь посвящена трагическому саморазрушению. Гайки закручены так, что нет доступа кислорода. Не бежала также Ирина Колпакова, она депутат Верховного Совета. Академическое послушание как предел самовыражения выбирает и Габриэла Комлева, самая необычная советская солистка тех лет. Нинель Кургапкина, как и Габриэла Комлева, не станцевала 90% того, что могла бы, особенно если бы к ее услугам была западная библиотека. Это судьба всех оставшихся на родине героинь той прекрасной фотографии: их карьера состояла из того, что не случилось. Действие третье. Наши дни. Вернее, конец 1980-х — начало 1990-х. Тем, кто бежал, можно вернуться. Сторонам — подбить итоги. Бывшим коллегам — сверить часы. Встреча западных миллионеров с советскими пенсионерами — вот что это было чисто социально. Но обе стороны имели равно причин для боли. Время мемуаров. И надо признать, Нинель Кургапкина встретила это время с редким достоинством. Как женщина, которая сумела постареть, — а это искусство. Она прекрасно репетирует с балеринами (в ее класс солистки чаще приходят, чем уходят) — полагаю потому, что вопреки всему, что не случилось с ней -самой, она начисто не умеет завидовать — чужой молодости, возможностям, дверям, которые открыты. Достойный со всех сторон человек. Это уже повод пойти на ее юбилей. А еще — в ее классе Ульяна Лопаткина.
Карина: TimeOut Петербург №4 февраль 2009 Крепкий орешек Гала-концерт Юлии Махалиной, 22 февраля, Мариинекий театр На гала-концерте Юлии Махалиной ее ранние партии исполнят коллеги и друзья, а сама героиня предстанет в новой хореографии. Текст: Анна Гордеева В «Сказке о царе Салтане» есть фрагмент «Три чуда» - явление диковин, которым поражается царевич Гвидон. Первое из чудес - белочка, и именно этой частью оперы откроется юбилейный гала Юлии Махалиной. Потому как первый выход балерины на сцену Мариинского был вовсе не в партии Одетты (как сообщает балетная энциклопедия), а как раз в роли этой самой хвостатой героини. Вот и говорите потом - случайности, совпадения ... Орешки золотые, ядра - чистый изумруд. Ничего себе работа у белочки. У Махалиной с тех пор все так и есть - золото партий, что не каждой по зубам. Мгновенная и точная работа. Непростая игра с восточной эротикой в балете (в «Шехеразаде», например): шаг влево - в пошлость, шаг вправо - в замороженную гимнастику; Махалина движется прямо. Твердый орешек гротеска - в роли мачехи в «Золушке» Ратманского: острый жест, взгляд на героиню со стороны, саркастичнейший портрет. «Шехеразаду», в которой Махалина исполнила одну из лучших своих ролей, на гала покажут, и даже покажут целиком; а вот «Золушки», увы, не запланировано. Как не запланированы и ее баланчинские работы - Терпсихора и сольная партия во второй части Симфонии до мажор, и тем более Pas de quatre, в котором она была Тальони – кажeтcя, что раз оглянувшись в прошлое, более балерина смотреть назад не желает. Белочку в этот раз станцует одна из воспитанниц Вагановской академии - выберут девочкy наиболее решительную, чтобы не испугалась обещания такой судьбы. Партии, что доставались Махалиной после того, обозначат в концерте коллеги и друзья. В «черном» па-де-де из «Лебединого озера» появится Виктория Терешкина (ее партнер пока неизвестен), в па-де-де из «Дон Кихота» - гостья из Большого театра Галина Степаненко (Базилем станет Евгений Иванченко). Партия Китри - коронная в репертуаре московской балерины, и любимый трюк - скрученное на бис фуэте, но вряд ли Степаненко будет так шиковать на чужом празднике. Сама героиня вечера продемонстрирует любовь к новой, только появляющейся на свет хореографии, к ее нескучным авторам. Махалина появится в поставленном Никитой Дмитриевским сентиментальном дуэте «Мелодии белой ночи» с Михаилом Лобухиным, и с Игорем Колбом в дуэте, поставленном блистательным молдавским (затем московским, а сейчас киевским) хулиганом Раду Поклитару. Снова выбрав контраст между лирикой и гротеском, пробуя на зубок разные жанры и стили. Как и положено одному из трех чудес Мариинского балета.
Карина: источник №7 (7670) 19-25 февраля 2009г. Ход феей Сирени с фонтанами В Мариинке отметили юбилей Габриэлы Комлевой Ирина ГУБСКАЯ Фото Натали РАЗИНОЙ Санкт-Петербург Выбор для празднования спектакля вместо концертной программы - идея сама по себе в наше время примечательная. Но несамостоятельная. Нынешнее событие задумано по аналогии с последним юбилеем Наталии Дудинской (в балеринском классе которой в свою танцевальную бытность занималась и Габриэла Комлева). Тогда главную героиню - Аврору - исполняли три ученицы Дудинской (тоже по аналогии - со "Спящей" на праздновании юбилея Петипа). Тогда лишь Маргарита Куллик, уже на закате своей карьеры, выглядела празднично. Габриэла Комлева представила своих подопечных на должностях Авроры, феи Сирени, половины состава остальных фей и прочих сказок и камней. Но даже поддержка других исполнителей звездности не придала, и атмосфера спектакля оказалась кризисной. Ирина Голуб Аврору танцует нечасто. Этот выход получился не самым удачным. Аврора как смутилась при виде четырех кавалеров, так и тушевалась весь спектакль: пуанты пошатывались, колени подгибались. Вдобавок вполне миниатюрной комплекции видение подпортило Евгению Иванченко репутацию выносливого партнера. На свадьбе Дезире окончательно убедился, что груз ему достался нелегкий и неповоротливый: невесту приходилось выжимать в поддержку, как штангу, и самостоятельно вращаться она тоже категорически отказывалась. Главная сегодняшняя протеже Комлевой - Дарья Васнецова. Основная проблема, похоже, в том, что от нее срочно требуется результат. Потому она выглядит, словно никак не закончит школу, и не в состоянии доделать ни одной позы, довести ни одного движения. Фея Сирени казалась напряженной и недоброй. Еще одна "заготовка" - Мария Ширинкина (Нежность и Сапфир), с мягкой пластикой, но слишком уж неокрепшая. К тому же в "камнях" рядом с ней танцевала резкой манеры Анастасия Никитина (Серебро). У нее, кстати, тоже и "камень", и фея Щедрости выглядят едва разученными на перспективу партиями. Ансамбль "камней" вообще был разнокалиберным. Юлия Касенкова, как обычно, отработала текст. И еще был Бриллиант. Искрящаяся вариация и бесформенная Анастасия Петушкова - вещи несовместные. Как, впрочем, марширующая Надежда Гончар и Флорина. Максиму Зюзину такая Флорина была явно не по силам, порхать сил не хватило, и свою "стометровку" dessus-dessous он едва осилил каким-то кролем. Конечно, проблема "Спящей" еще и в том, что нынешние примы считают ниже своего достоинства выходить в вариациях - только Аврора, в крайнем случае - Сирень. В спешке, похоже, готовили не только основных исполнителей. Относительно ровным в спектакле был разве что кордебалет. А два пажа при Авроре и Дезире: один (одна) форсирует все epaulement и положения корпуса, второй (ая) почти не поворачивается. Еще разностильная четверка кавалеров; Карабосс - словно Ислом Баймурадов не переключился с партии солиста мужского танца "Золушки"; утрированная Красная Шапочка Анны Лавриненко. Точность хореографического текста не везде выдержана (а много ли надо: сделала Валерия Мартынюк внятный воздушный ронд - уже как из другой галактики). К тому же танцы не слишком координировались с оркестром, но это уже похоже на неизбежность. В обновленном оформлении не хватало движущейся панорамы, для сценических эффектов - люков. (Может, из-за недоделок постеснялись отметить недавнее столетие Симона Вирсаладзе, оформившего и этот спектакль.) В свое время Габриэла Комлева была блистательной Авророй. Академизм, отточенность, выверенность танца, умение оперировать его смысловыми оттенками отличали ее в классических балетах. В современном репертуаре виртуозность дополнялась экспрессией. Логично, что теперь Комлева преподает и репетирует - она как немногие продумала структуру и выразительные возможности хореографии. Через ее класс прошли, в нем становились на ноги многие. Сейчас она стремится определять художественную политику, представляя взгляды "стариков среднего возраста". Активная фаза этой деятельности началась с критики прежнего руководства. Теперь дошла очередь до реализации идей. На поклонах юбилярши запустили финальный фонтан. И все равно ассоциация с феей Сирени, которая помогает герою преодолеть все трудности и прийти к счастливому финалу, удалась не слишком. Прошлое балерины Габриэлы Комлевой намного значительнее того, что получилось на юбилее.
Карина: источник Выпуск № 033 от 25.02.2009 Рождена для танца На сцене Мариинского театра состоялся творческий вечер Юлии Махалиной Бог не обделил ее ни статью, ни темпераментом, ни обаянием, что особенно важно для танцовщицы, занимающей вот уже много лет одно из ведущих положений в балетной труппе Мариинского театра. Юлия Махалина была и остается неповторимой – элегантная удлиненность линий, огромный шаг, полетный прыжок, стремительные туры и умение властно притягивать к себе зрительское внимание. Ученица замечательного педагога профессора Марины Александровны Васильевой, Махалина уже в первые годы работы в Мариинской труппе сумела убедить и художественное руководство, и зрителей, что ей под силу многое. В ней привлекали работоспособность, артистичность, умение найти в знакомом хореографическом рисунке новые выразительные возможности, открыть неведомую красоту в простой академической позе. За годы служения на Мариинской сцене балерина исполнила десятки партий, среди них все роли классического репертуара, сольные партии в балетах Джорджа Баланчина, Мориса Бежара, Юрия Григоровича, Олега Виноградова, Алексея Ратманского. Юлия Махалина охотно работает с современными хореографами, чей балетмейстерский почерк отличается новизной, экспериментальной дерзостью решений, необычностью пластической формы. Для своего вечера балерина выбрала репертуар, в котором смогла показать всю палитру своих возможностей. Открывался гала-концерт парадно и торжественно – Большим венгерским классическим па из балета «Раймонда», одной из вершин в творчестве Мариуса Петипа. Изысканные штрихи танца Махалиной создали облик прелестной девушки, исполненной романтических надежд. Совсем иной образ создает танцовщица в сценах из балета Бориса Эйфмана «Красная Жизель», посвященного трагической судьбе выдающейся русской балерины Ольги Спесивцевой. Хрупкая героиня Махалиной словно задала себе и зрителям сложные, изнуряющие вопросы: что такое отчаяние и может ли оно быть плодотворным? Как ведет себя человек, наделенный возвышенной душой, в состоянии крайней безнадежности? В этих сценах Махалина предстала яркой драматической актрисой, и жаль, что только теперь она начала осваивать хореографию Бориса Эйфмана: при теперешней вольной миграции танцовщиков из труппы в труппу балерина могла бы это сделать давно, не покидая при этом родной Мариинский театр. Эмоциональность Махалиной, ее темперамент сродни душевному складу многих героинь балетов Эйфмана. Завершился гала-спектакль сценой «Оживленный сад» из балета Мариуса Петипа «Корсар». В этом фрагменте царит балерина, в распоряжение которой великий балетмейстер предоставил самую изысканную хореографию, и Махалина доказала еще раз, что она танцовщица высокого стиля. В гала-концерте приняли участие танцовщики Мариинского театра Илья Кузнецов, Игорь Колб, Виктория Терешкина, Александр Сергеев, Екатерина Осмолкина, а также звезды Большого театра Галина Степаненко и Иван Васильев. Игорь СТУПНИКОВ ФОТО Валентина БАРАНОВСКОГО
Карина: источник опубликовано 27 фев ‘09 12:59 Pais: Вазиев спасает «Ла Скала» текст: Мария Голова/Infox.ru Испанские обозреватели увидели в россиянине Махаре Вазиеве спасителя миланского «Ла Скала». Главу театра Стефана Лисснера балет не интересует, поэтому вся надежда на упорство и волю Вазиева, считают в El Pais. Обозреватели одного из ведущих изданий Испании El Pais увидели в бывшем заведующем балетной труппой Мариинского театра Махаре Вазиеве спасителя итальянского театра «Ла Скала», который последние годы слишком большое внимание уделяет опере и практически забыл об искусстве балета. В июне 2008 года генеральный менеджер и арт-директор «Ла Скала» Стефан Лисснер предложил Вазиеву занять пост руководителя балета миланского театра с 1 января 2009 года. В конце октября был заключен контракт, который действителен до середины 2012 года. Диагноз балетной труппе «Ла Скала» Последние два руководителя балетной труппы «Ла Скала» Фредерик Оливьери и Элизабетта Терабуст «были уничтожены бюрократической машиной», считают в El Pais. «Балетная труппа миланского театра страдает от проводимых директором бесконечных перестановок, неадекватного репертуара, внутренней борьбы — как на уровне профсоюзов, так и на художественном… Лисснера балет совершенно не интересует. Для него он лишь бремя, крест, который нужно нести и нельзя бросить», — напоминают в издании. Осетин в Милане «У Вазиева слава волевого человека, который знает, чего хочет. Он пополнил репертуар великого петербургского театра, который для многих является Ватиканом балета мирового масштаба, творениями Баланчина, ван Манена, Ноймайера, Форсайта. Вазиев приземлился в «Ла Скала» как безмолвный ураган», — пишет El Pais. Еще в ноябре россиянин заявил итальянскому изданию Corriere della Sera, что «не потерпит ситуаций, подобных тому, что видел в Париже и Санкт-Петербурге — когда балерины болтают за два часа до репетиции». «В Мариинском театре была одна балерина, которая требовала закрыть зал для трехчасовой репетиции, оставалась в нем одна, в то время как под дверью ждали 230 ее коллег», — возмущался Вазиев. Эра Вазиева началась с унаследованной «Коппелии» Характер осетина проявился и в последних назначениях, считают испанские обозреватели. Вместе с хореографом Дереком Дином он пригласил в «Ла Скала» «странную пару» — 33−летнюю аргентинку Палому Эррера и 29−летнего немца Фридмана Фогеля. «Это очень странный выбор, который потряс многих», — отметили критики. 20 и 24 февраля Эррера и Фогель исполнили главные роли в постановке «Коппелия» Делиба, которую Вазиев унаследовал от Терабуст, при этом оставив практически неизмененной. «Некоторые увидели в безразличии Махара Вазиева символ перемен, которые ждут балет «Ла Скала», — пишет El Pais. Пожелавшие остаться анонимными представители миланского театра рассказали испанским обозревателям, что россиянин привнесет академический репертуар — многое из Баланчина («которого он обожает») и достаточно Форсайта («которого он знает досконально»). «Вазиев станет необходимым для театра лекарством. Нужно подождать. Возможно, спустя более чем полвека «Ла Скала» вновь заговорит по-русски», — подвели итог в знаменитом театре.
полная версия страницы